Легендарный советский журналист Сергей Борзенко, которого мы считаем своим земляком, на войне в Корее жил в землянке, писал при свечах, мылся с марганцовкой под бомбами и получал нищенские деньги.
Редко бывает так, что в страну, где идут военные действия, дважды приезжает один и тот же корреспондент – плохая примета…
Боевые действия между режимом Ли Сын Мана (Южная Корея со столицей Сеул) и Корейской Народно-Демократической республикой (Северная Корея со столицей Пхеньян) начались 25 июня 1950 года. А уже в конце июля 1950 года в Корею был командирован специальный корреспондент «Правды» Сергей Александрович Борзенко.
Вот как пишет в своих мемуарах «Самое памятное» о Сергее Борзенко советский дипломат Василий Иваненко, который работал тогда в Корее: «В первый же день приезда Сергея Борзенко в Пхеньян, в наше посольство, я издали узнал его по солдатской походке, спортивной выправке и светлой улыбке. Мы шли друг другу навстречу – он от своего запыленного корреспондентского «газика», только что примчавшегося из Синыйджу, а я от своей землянки. Расцеловались, как братья. И каким-то особым теплом согрелось сердце.
– Как доехал, Серёжа, до Пхеньяна? Не обстреливали янки твой «газик»? – спросил я, глядя в его ярко-голубые глаза с оттенком дорожной усталости.
– Обстреливали. И не раз. Но ведь наша газетная братия давно обстреляна, и пули ее не берут.
В голосе Борзенко я уловил очень приметную черту его характера: для него не существовало чувства страха…»
Первая корреспонденция появилась в «Правде» 15 августа 1950 года под заголовком «Стойкость». Через неделю – новая публикация «Народные герои». Миллионы советских и зарубежных читателей узнали суровую правду (конечно, в той мере, насколько это было возможно в советской партийной печати) о положении на фронтах и в тылу армии «северян» и ее союзников.
Борзенко был непоседливым. Линя фронта, воинские подразделения, полевой госпиталь, лагерь военнопленных американцев и лисынмановцев – вот где он чаще всего находился. Он все хотел видеть своими глазами, быстро запечатлеть событие и с фронтовой оперативностью доставить на пхеньянский телеграф для передачи в Москву, в «Правду», репортаж или корреспонденцию.
1 декабря 1959 года в «Правде» появилась последняя корреспонденция С. Борзенко «На границе». Вскоре он был уже в Москве. Его жена Маргарита Ивановна вспоминала первое возвращение из корейской командировки: «…Когда он снял шинель и папаху, при свете яркой лампы я вдруг увидела, как он изменился – похудел, а его некогда темные, слегка вьющиеся волосы побелели. Как-то непривычно было видеть седую голову Сергея Александровича. Но главное – поражали глаза. В них была и застывшая душевная боль, и смертельная усталость. Он улыбался, но глаза оставались какими-то безжизненными. От этой раздвоенности мне становилось не по себе…».
А легендарный писатель Михаил Шолохов, увидев Сергея Борзенко в ту пору, сказал о его взгляде: «Глаза, присыпанные пеплом».
Прошло несколько лет. Шолохов написал рассказ «Судьба человека, где о глазах Соколова говорится: «Я сбоку взглянул на него, и мне стало что-то не по себе… Видали ли вы когда-нибудь глаза, словно присыпанные пеплом, заполненные такой неизбывной смертельной тоской, что в них трудно смотреть?»
И только время сняло смертельную усталость. Позже Шолохов сказал, что «глаза Борзенко «повеселели».
Какие же события оставили такой след? Вот лишь отдельные штрихи из рассказов Сергея Борзенко о Корее:
«…Я вышел из «виллиса», побежал впереди колонны, изредка просвечивая китайским карманным фонарём сквозные дыры моста, направлял движение машин, которые, рискуя свалиться, с трудом объезжали огромные проломы. Самолеты бомбили мост, бомбы рвались где-то внизу. Колонна прессы прошла через мост и к рассвету прибыла на китайскую границу в город Синыйджу…»
«…Я знал выдающуюся корейскую балерину Цой Сын Хи. В Корее посещал её студию, бывал на концертах. Как-то артистка ехала вместе со мной в машине по разрушенному Пхеньяну. Началась сильная бомбёжка. Мы выбежали из машины и хотели было спрятаться за скалой, но, видя приближение «летающих крепостей» (американских четырехмоторных бомбардировщиков «Боинг» B-17 – Прим. ред.), я бросился назад к машине, увлекая за собой артистку, переводчика и шофера. Машина помчалась прочь от скалы, вперед, навстречу американским бомбардировщикам, сквозь грохот разрывов бомб, сквозь дым и пыль. А через несколько минут бомбы попали в скалу, и почти все, кто пытался там спрятаться, погибли».
После пятимесячного пребывания в Корее Сергея Александровича отозвали в Москву. Перед отъездом Цой Сын Ли передала ему для публикации в Советском Союзе свою гневную статью «Я обвиняю».
По возвращении Борзенко из Кореи издательство «Правда» выпустило небольшой сборник его очерков «Корея в огне». Вкоре эта книга вышла за рубежом на румынском, итальянском и корейском языках.
Поздней осенью 1952 года Борзенко снова уехал в Корею. В ноябре в «Правде» – первая статья «Тыловая дорога».
Дипломат Василий Иваненко вспоминает:
«Не могу не засвидетельствовать, что каждый очерк давался Сергею Борзенко ценою тяжелых усилий: жил он среди развалин, часто – под обстрелом американских самолетов.
Помню, как однажды ночью на пути в Вонсан мы с ним проскочили перевал. Ветровое стекло нашего «газика» было пробито шестью пулями. Наша машина оказалась тогда единственной, которой удалось прорваться через перевал, подвергнутый сильному обстрелу.
Я часто бывал в «рабочем кабинете» (землянке или прямо в лесу) Сергея Александровича. Я мог воочию убедиться, что такое настоящая дисциплина литературного труда. Организованный и необычайно работоспособный, Сергей Борзенко часами сидел за пишущей машинкой, обращаясь изредка к листкам с беглыми записями в черновом блокноте».
Своей жене Маргарите, по ее собственным воспоминаниям, Борзенко рассказывал: «…Как жил в центре Пхеньяна в землянке и в бомбоубежище – в сыром, холодном, темном, как склеп. Работал без электричества, при коптящих, кустарного изготовления свечах. На полуразрушенном вокзале какая-то ловкая деловая хозяйка устраивала баню. Она подогревала воду в большом котле и с желающих помыться брала немалые деньги. Обычно когда налетали бомбардировщики и начиналась бомбежка, люди из очереди разбегались в укрытия, а Сергей Александрович сыпал марганцовку в воду и мылся в котле. Выхода не было, приходилось «принимать ванну» под бомбежкой…».
А вот одно из писем, присланных Сергеем Борзенко из Кореи, датированное 16 марта 1953 г:
«Дорогой Лев Николаевич!
Сегодня, после четырех с половиной месяцев пребывания в Корее, получил письмо от главного бухгалтера, вызвавшее здесь немало улыбок и смеха. К этому письму приложена нелепая смета…
12 тысяч вон мне не хватит даже выкупить паёк, который дается мне и которым питаются три человека: я, переводчик и шофер. Что касается переводчика, то минимальная зарплата, установленная для них корейским правительством, равна 6 тысячам вон… Мне рекомендуют в целях экономии денег ездить не на машине, а поездом. Я не в Нью-Йорке и не в Лондоне. Приехал я сюда не голое место. На домик, где жил Алёша Ткаченко, за неделю до моего приезда свалилась бомба и разнесла его в дым, машина тоже разбита. Всем хозяйством пришлось обзаводиться вновь, и до сих пор у меня нет ни кровати, ни стула – нет денег на покупку. НЕ истратив ни копейки на топливо и материалы, до последнего времени печатаю сам, добрых пятьдесят тысяч вон сэкономил на телеграфе.
Будь добр, разберись во всем на месте и сообщи мне ясно, сколько я должен получать… «Победу», которую мне прислали, разбили ещё до того, как я её получил, мой старенький «газик» упал с моста, и я вынужден заниматься бесконечным ремонтом машин…»
Под конец войны Сергей Борзенко прибыл в Паньмыньчжон – нейтральную зону – на церемонию передачи раненых военнопленных (первый шаг к миру) и заседание, куда днем прилетел из Мунсаня на геликоптере глава американской делегации Вильям Гаррисон с корреспондентами. Приехали делегации и журналисты многих стран. Иностранные коллеги с интересом встречали корреспондента «Правды» и удивлялись, как это его машина прошла путь впять тысяч километров по корейским дорогам и не развалилась.
27 июля 1953 года между Сеулом и Пхеньяном было заключено перемирие.
Последняя статья из Кореи, написанная Борзенко, называлась «У архитекторов Кореи» и была напечатана в «Правде» в июне 1953-го. Главный редактор «Правды» вручил вернувшемуся из истерзанной войной и разделенной надвое полуостровной дальневосточной страны орден Государственного Знамени II степени, которым его наградило правительство Корейской Народной Демократической Республики. Вскоре в издательстве «Правда» вышла в свет книга «Народ, отстоявший свободу», в которую вошли корейские очерки и пьеса «Песнь о Корее», написанная под бомбежками…
Владимир РЕЗНИК, юрист.
НАША СПРАВКА
Почти земляк…
Родился Сергей Борзенко в Харькове, но городом детства для него стал именно Никополь. Здесь окончил здесь семь классов школы №4. В годы Великой Отечественной, несколько раз ходил в Никополь с разведчиками из Каменки и Водяного, встречался в плавнях с местными партизанами. Сам Сергей Борзенко писал о своем никопольском периоде жизни так: «Отец мой Александр Иванович Борзенко был мастер на все руки. В молодости он работал кузнецом и механиком, умел шить сапоги и плотничать. Впоследствии отец окончил фельдшерскую школу и был ветеринарным фельдшером Никопольской ветеринарной лечебницы… В памяти запечатлелось, как страшный сон, приход кайзеровских войск, порка крестьян, расстрел красногвардейцев за забором лечебницы у кургана (ныне – территория парка Победы. – Прим. ред.)… Гражданская война. Проводы отца в Красную Армию и возвращение с вокзала к чужим людям, артиллерийские обстрелы города – все это оставило след в детской душе.
Я помню холодный ужас в сердце, когда в Никополь ворвалась конница белых. В тот же вечер на Ярмарочной площади ко мне обратился китаец в красноармейской одежде – с просьбой на непонятном языке. Я спрятал его на чердаке лечебницы и тайком носил ему в кувшине воду, пироги с рисом, хотя меня самого семья Гладких, где оставил меня отец, укрывала в то время от посторонних глаз. Китайца спас приход Первой Конной армии. Я пошел тогда с ним на митинг и слушал выступление М. И. Калинина…»
Фронтовой корреспондент, журналист и писатель С. Борзенко фактически возглавил один из отрядов десанта морских пехотинцев штурмом взявших 1 ноября 1943 года и удерживавших плацдарм на крымском побережье под Керчью, за что удостоен звания Героя Советского Союза. Кроме Кореи, освещал в качестве военкора «Правды» другие локальные конфликты, в частности, события вооружённого конфликта в районе острова Даманский (март 1969 г.). Умер 19 февраля 1972 г. в Москве, похоронен на Новодевичьем кладбище. В Харькове его имя носит улица и школа, в Краматорске – площадь. В Никополе на Мемориале Вечной Славы есть стела с именем С. Борзенко.
ДОСЬЕ
Трехлетняя война
О геополитических предпосылках, причинах и последствиях корейского конфликта 1950-53 гг. сказано и написано немало. Одни считают, что огонь разжег Ким Ир Сен, желавший подмять под себя всю Корею и попросивший помощи у коммунистических «гигантов». Часто этот конфликт времён холодной войны рассматривается как опосредованная война между США c их союзниками (называвшимися силами ООН) и силами СССР и КНР (около миллиона так называемых китайских добровольцев и составили тогда «основную ударную силу» Севера, обеспечив раздел Кореи по 38-й параллели и сохранение для Китая «буферной зоны» между ним и зоной влияния США) и СССР.
Потери СССР в той войне составили от 282 до 315 человек. Корейцев с обеих сторон полегло 250 тысяч. Американские потери по официальным данным – от 40 тыс. до 54,2 тыс. – в 170 раз больше советских. При этом американцы сбросили на Корею больше бомб и напалма, чем за всю вторую мировую войну. Китайские потери – около 150 тыс. убитых и умерших – в три раза больше американцев (по другим данным – от 60 до 400 тысяч). Среди погибших был старший сын Мао Цзэдуна – Мао Аньин. Ранее он лейтенантом советских танковых войск под именем Сергей Мао участвовал в Великой Отечественной войне. Одним из руководителей советского контингента в Корее был легендарный ас Иван Кожедуб, который, говорят, лично участвовал в воздушных боях с американцами и сбивал самолеты вчерашних союзников.
Фактически СССР воевал с США корейским и китайским пушечным мясом на китайские деньги, которые СССР якобы выдавал КНР для экономического восстановления, а потом испарвно брал за военные поставки. Сей факт заметно испортил отношения Китая и СССР. Несколько сотен советских военных летчиков и военспецов по сути лишь испытывали новейшую технику и собирали данные об американской военной машине. В ходе войны выяснилось, что советские реактивные МИГи, как минимум, не уступают американским «Сейбрам».
На войне в Корее Сталин продемонстрировал «политику управляемых конфликтов», которая «портила кровь американцам» (потом эту тактику взяли на вооружение США). Конфликт был выгодным для СССР и чрезвычайно болезненным для США: советской копейке затрат соответствовал доллар американских инвестиций в войну.
Увы, корейские «половинки», в отличие от Германии, так и не срослись, живя в разных идеологических системах координат и весьма контрастно
ОТ РЕДАКЦИИ. Увы, корейские «половинки», в отличие от Германии, так и не срослись, живя в разных идеологических системах координат и весьма контрастно: одна стала «азиатским экономическим тигром», производящей современнейшие автомобили и электронику, другая – мрачным заповедником коммунизма с огромной армией, «промытыми» дочиста мозгами, непредсказуемым жестоким вождем, жесточайшей экономии, полнейшей закрытостью, нормами выдачи риса, отсутствием у населения страны интернета и мобильной связи). За что боролись?
Источник: НТМ
