В начале июня в «Репортере» № 45 я рассказала о молодой матери Зое, которая воспитывалась в интернате, нажила ребенка в гражданском браке только потому, что у парня была своя квартира. Молодой папаша оказался любителем выпить, а ей и ребенку не уделял внимания. Зоя была в отчаянии, она не хотела, чтобы ребенок повторил ее сиротскую судьбу – ни хороших вещей, ни хорошей пищи, ни нормальных друзей и нормального обучения она не имела в детстве. Она сделала в «Репортер» странный звонок: готова отказаться от сына в пользу богатых усыновителей, ради того, чтобы у него все было. Она считает, что легче жить в разлуке с сыном, чем видеть его голодное детство и неустроенную жизнь без диплома и престижной работы.
Читатели «Репортера» не одобрили такое решение Зои, а читательница Екатерина Ивановна попросила передать Зое статью о супругах, у которых умер ребенок в роддоме, а черствые чиновники затягивают процесс усыновления чужого ребенка.
А недавно один садовод передал для Зои и ее малыша пакет персиков. И только тут мы узнали, что Зоя покинула Никополь. Как вы понимаете, зовут ее на самом деле другим именем, не хотелось, чтобы у нее были неприятности с мужем. Но, видимо, обстановка складывалась так, что она решила расстаться с ним. И мы считаем, что правильно. Не было ведь любви, коль решающим тогда был момент квартиры. Пусть поживет молодая мама в сельской тиши, подумает, может, что-то прояснится в ее судьбе.
Жизнь продолжается. Никопольчанин Сергей Казбан пришел в «Репортер» рассказать свою историю. Ему повезло: его внучку удочерили испанцы. Он сказал, что понимает Зою в ее стремлении сделать сына счастливым, жертвуя своими материнскими чувствами. Вот его рассказ.
Я родился и учился в СССР. Окончил институт. Кроме стипендии, у студента всегда была возможность подработать. Разгрузим вагон и получим по 25 рублей. А на 10 рублей можно было с другом посидеть в ресторане. Водка стоила 5 рублей, а на остальные заказывали по две отбивных котлеты с гарниром и салат, который стоил в пределах 50 коп. Пачка болгарских сигарет – полтинник (в магазине – 35 коп.), пиво – тоже
50 коп. Итого – 9 руб.50 коп. и 50 коп. на чаевые официанту.
Почему я вернулся к советской калькуляции? На маленькую зарплату человек мог прилично питаться. А в ресторан мы ходили потому, что выпить и поесть там было доступно всем гражданам, да и воспитывалась культура пития. Помню, во время армейской службы во Львове на каждом шагу продавался вкуснейший кофе. Я мог раза четыре в день с наслаждением выпить своего любимого сладенького ликерчика с чашечкой кофе и получить удовольствие. Так делают и на Западе. В нормальном заведении трудно напиться.
А наши работяги? За углом распили бутылку, но им показалось мало. Добавили еще одну – оказалось, перебрали. Короче, нахрюкались… О качестве спиртного и говорить не буду… Думаете, кого-то в верховной власти волнует падение духовности и культуры нации?
В советские годы жизнь человека была расписана почти до смерти. Бесплатно женщина рожала в роддоме, детей бесплатно лечили, потом ясли, садик, школа, институт, работа, пусть через 15-20 лет, но квартиру на предприятии человек получит. Сегодня же честным трудом за всю жизнь ничего этого не приобретешь. Будущего у детей простых тружеников тоже нет. Мы в детстве не беспризорничали. Я занимался велоспортом, велосипедами обеспечивала спортивная секция. Ходил в авиамодельный кружок. Родители брали детей на вылазки от предприятий, которые заказывали для семейного отдыха катер. Без проблем покупали профсоюзные путевки в пионерские лагеря.
Сегодня мамы и папы думают, как накормить и одеть детей. Уезжают на заработки, чтобы прокормить семью. Дети предоставлены сами себе и сбиваются с пути. Так произошло и в моей семье. Перестройка погубила судьбы многих людей. Вынужден был и я уехать на заработки в Москву. Дочь оставалась без присмотра, потому что ее мать за 5 грн. работала реализатором. Мы не смогли в то трудное время дать своему ребенку высшее образование. В общем, упустили ее. В 17 лет она родила нам внучку Карину.
Мы должны были получить квартиру, но СССР развалился, поэтому до сих пор живем в той же развалюхе, куда нельзя провести газ и воду. Новый кризис вообще заморозил строительство. Дочери, как матери-одиночке, дали комнату в общежитии. Но она не занималась воспитанием ребенка, и соседи сообщили об этом в службу по делам детей.
Я мог бы взять опеку над девочкой. Но она бы жила со мной и моей старенькой мамой в старом доме без удобств. Жена уже к тому времени умерла. Я уезжал на работу. С ужасом думал: что ждет внучку в этой стране? Когда Карине исполнилось восемь лет, я согласился определить ее в интернат. Дочь уехала работать в Киев, а я навещал внучку в интернате. Подкармливал ее вкусненьким, интересовался, чем она занимается и с кем дружит. Заметил, что только к двум интернатовцам приходили родственники. Остальные дети им завидовали. Но зато воспитанников интерната возили на отдых в Испанию, где детей на лето отдавали в испанские семьи. И это изменило судьбу нашей Каринки. Она попала в дом Хуана (52 года) и Сусанны (51 год), их бизнес – частный пансионат для престарелых. Девочка так понравилась испанским супругам, что они предложили ее удочерить. Мы с дочерью дали согласие при условии, что сможем общаться с нашей девочкой, видеть ее.
Чета испанцев уже вырастила собственных дочерей, одна стала зубным врачом, другая – психологом. Вырастили они и приемного венгерского мальчика, который уже работает учителем математики, а сейчас воспитывают близнецов из России, которым по 16 лет. Сразу видно, что семья порядочная. У них красивый особняк с бассейном. Карина наслаждается жизнью. Эти испанцы любят собак, и моей внучке они подарили маленькую собачку.
Скоро Каринке 12 лет. Она присылает в Никополь снимки, которые подписывает: «Это моя комната. Это комната Маши П.». У всех детей отдельные комнаты разных тонов с современной мебелью и компьютерами. Я увидел на снимке, что открытый шкаф внучки забит одеждой. Два раза в неделю приемная мама возит Карину на ипподром, где она занимается верховой ездой. Девочка свободно говорит по-испански. Ей наняли учителя русского языка, чтобы не забывала его. В комнате у нее уголок с фотографиями нашей родни. Испанские родители не отрезают девочку от корней.
Я обратил внимание, что, несмотря на большую разницу в возрасте, внучка дружит с испанской сестрой. Бизнесмен Хуан растит патриотов Испании, которые будут трудиться на процветание их страны.
Может, я не патриотично рассуждаю, но рад, что моя внучка не будет работать на украинских бизнесменов, которые наживаются за счет низкой оплаты труда наемных рабочих, а сами жируют. Испанцы не прожигают жизнь, как наши бизнесмены: нахапали и покупают себе за границей недвижимость, картины, яхты, дорогие машины. Я не понимаю, зачем одному человеку четыре-пять иномарок или несколько вилл?
Я посылаю в Испанию всем детям поздравления с днем рождения, звоню. Они интересуются у Карины, что мне прислать. Я, конечно, не признаюсь, что попал в новый виток безработицы. Меня сократили на одном из трубных предприятий, не дав доработать до пенсии. Ищу работу за пределами Никополя и радуюсь, что моя внучка не терпит нужды из-за нашей неустроенности.
Так что советую отчаявшейся Зое определить сына в детдом, навещать, любить, а самой усиленно трудиться и подыскивать ему приемных родителей за границей. Разлуку выдержать легче, чем искалечить судьбу ребенка в этой стране. В одной из программ «Свобода» политик Инна Богословская сказала, что оформляет своим детям вид на жительство в другой стране. Ее спросили, а как же быть тем, кто не имеет для этого материальной возможности. «Пусть думают, кого выбирать», – последовал ответ…
Наталья ЛИТОВЧЕНКО,
«Репортер»
Фото из домашнего альбома
