Как становятся художниками или поэтами? Необходим ли талант, «работают» ли на творчество гены? А может быть, достаточно хорошего, грамотного воспитания? Какими детьми растут будущие творцы прекрасного? Обыкновенными? Или талант определяется с раннего детства? Все эти вопросы роились в моей голове, когда я просматривала альбом фоторепродукций с картин нашей талантливой землячки, ныне москвички, художницы Анны БУЛЬБЫ (САВЧЕНКО).
Ответить на мои вопросы согласилась ее мама Галина БУХОЛЬСКАЯ.
Обыкновенная квартира в обыкновенной никопольской пятиэтажке. Скромная обстановка. На стенах в рамках – картины и фотографии. Стараюсь понять, насколько это окружение повлияло на развитие девочки.
– Анечка была тихим, молчаливым ребенком. Никогда не капризничала, – как бы удивляясь, рассуждает Галина Людвиговна. – Даже какая-то диковатая, замкнутая была. Вообще, неземная. Она много читала, увлекалась философией. У нее не было друзей. Кроме одной девочки, Дины Скарлатовой, которая тоже была, как и моя Анечка, тихая, некомпанейская. Они дружат и по сей день. Правда, встречаются редко. У обеих теперь дети, семьи… Да и расстояние учтите. В основном общаются летом, когда Аня приезжает….
– Когда вы заметили, что Аня хорошо рисует?
– Ой, в садике она рисовала хуже всех. Воспитательница говорила, что художество – точно не Анин конек. Помню, рисунки других детей родители радостно расхваливали, а у Анны – какой-то абстракционизм. Я тогда скромно прятала ее рисунки в сумку и быстро уходила из садика, чтобы не выслушивать от воспитательницы неприятные слова.
Но однажды летом мы поехали в село, в Киевскую область, к прабабушке. У нее много икон было. Анечка тогда взяла простой карандаш и очень четко нарисовала Иисуса Христа. Мы с бабушкой поразились… К сожалению, тот рисунок не сохранился. А уже в девятом классе как-то Аня подошла ко мне и сказала, что хочет стать художником, и ей необходим преподаватель. Я так удивилась и… возмутилась. Всегда хотела, чтобы дочь пошла по моим стопам, стала экономистом. Я работала на Южнотрубном заводе в плановом отделе. Потом работала алгоритмистом в информационно-вычислительном центре на первых в Никополе ЭВМ. Мне были близки физика и математика. А для Ани было мукой учить их. Я напомнила дочке, что когда-то тоже рисовала, через это почти все дети проходят, потому что это занятие входит в программу детских садиков. Она только улыбнулась: «Мама, ты рисовала, а я хочу творить: чтобы была глубина, был объем, была душа».
Ну что делать? Не враг же я родной дочери. Посоветовала ей кружок рисования в Доме пионеров. Она сходила на несколько занятий, а потом заявила, что это не тот уровень, ей нужен темп. Чтобы поступить в училище изобразительного искусства, надо было иметь какие-то работы. Обратились к известному никопольскому художнику. Он попросил принести рисунки Ани. А рисунков-то не было. В общем, не сложилось.
Через некоторое время знакомые подсказали телефон другого художника – Александра Овчаренко, который согласился стать первым преподавателем Анечки. Вроде жизнь налаживалась.
Но тут я заметила, что Аня стала увиливать от занятий, просить меня, чтобы я позвонила преподавателю и сказала, что она больна. Учитель оказался жестким, требовательным человеком, который часто повышал голос. А дочка к такому обращению не привыкла, хотя сама просила темпа. Я, пойдя на уступку дочери, позвонила: «Александр Михайлович, знаете, Аня приболела и не сможет сегодня к вам прийти…» «Тогда я сам к ней приду», – ответил Овчаренко. И они продолжили заниматься.
– Чем Аня занималась в свободное время?
– Не могу сказать, что у нее были какие-то увлечения. Мы никогда не разговаривали по душам, она всегда была для меня загадкой. Я – компанейская, податливая, увлекающаяся, а дочь – нет. Единственное увлечение Ани – Библия. В десятом классе у нее начались проблемы со здоровьем. Мои сотрудницы посоветовали повести ребенка к бабке-знахарке. Адрес дали. Я так и поступила. Пришли, и бабка нас спрашивает, как часто мы молимся. А я ни одной молитвы не знаю! И дочка, естественно, тоже. Моя мама, Полина, учительницей работала. Поэтому у нас верующей была только моя бабушка. Никто из нас в церковь не ходил, чтобы маму с работы не выгнали. Времена были такие… По рекомендации знахарки мы выучили несколько молитв, и через три сеанса все проблемы со здоровьем дочери исчезли.
Денег за лечение бабка не взяла, поэтому я накупила разных вкусностей и пошла ее благодарить. Она взглянула на продукты из магазина и отодвинула. Взяла только несколько яблок с нашей дачи. Сказала, чтобы все продукты я раздала нищим и детям. Я так и сделала. С тех пор Аня стала часто посещать знахарку. Видимо, та дочку молитвам учила.
А через время, уже одиннадцатиклассницей, Аня попросила меня купить Библию. Я удивилась, но просьбу дочери исполнила. С тех пор это ее настольная книга. После того как бабка умерла, Аня даже в какую-то секту пошла. Начала на какие-то собрания ходить. Я очень переживала, просила ее уйти от сектантов. Но она меня уверила, что эти посещения временны, она просто учит Библию, потому что одной эту книгу понять трудно. И действительно, через некоторое время посещать те собрания она перестала.
– Ваша дочь добилась своей цели и получила образование художника?
– С первого раза поступить куда-либо после школы не удалось. А когда поступила (в Криворожский педагогический институт, художественный факультет), то студенческая жизнь ее не увлекла. Каждые выходные приезжала домой. Никогда ни о каких парнях и разговора не было. Я даже переживать начала, а как-то даже познакомить ее с парнем хотела. Когда он ушел, Аня на меня так строго посмотрела и категорическим тоном попросила меня больше ее ни с кем не знакомить. А ведь подружка по комнате в общежитии, Татьяна, звала ее на дискотеки, в кафе или кино… Многие парни за ней пытались ухаживать, но ее никто не интересовал. Она никого никогда не осуждала, не комментировала поступки других. Но все в общежитии знали, что после восьми часов вечера в комнату, где живет Аня, входить нельзя: она готовилась к занятиям. Ее уважали.
На пятом курсе ей и еще одной девочке – всего двоим из 50 студентов – разрешили писать дипломы на тему: «Психологический портрет». Она решила, что напишет меня. Мой портрет во весь рост стал ее дипломной работой.
Когда вернулась в Никополь, устроилась работать преподавателем рисования в Дом детского творчества. Работа – дом – вот ее распорядок дня. И каково же было мое удивление, когда у нас в квартире раздался телефонный звонок: «Галина Людвиговна? Здравствуйте. Меня зовут Игорь, я – знакомый вашей дочери. Можно мне сегодня прийти к вам в гости?». Можете представить, как я растерялась! Игорь оказался крупным мужчиной, на несколько лет старше Анны. Он в то время был начальником уголовного розыска в… Магадане. Приезжал несколько раз в командировку в Никополь. Тут и познакомились с Аней. Через неделю ему необходимо было лететь назад. Он хотел забрать Аню с собой, и мы должны были срочно сыграть свадьбу. Приданого никакого, мол, не надо – все равно в самолет более 20 кг багажа не возьмут.
Я была в шоке. Какой-то фейерверк чувств. Откуда взялся этот странный жених?! Почему я ничего не знала? И когда они познакомились? Почему все так быстро произошло?
И через неделю моя дочь законной супругой улетела в Магадан. Через год у нее родился сын Алеша. Я тогда продала мебельную стенку «Марганчанка», которую покупала в приданое дочери. Вырученных денег мне едва хватило на билет в одну сторону, чтобы повидать внука. Полтора месяца побыла там и вернулась.
А вскоре в Никополь приехала и Аня с семьей – ребенку необходимо было сменить климат. Через год у Ани родилась Лиза, потом – Полинка.
К тому времени Игорь уже переехал в Москву, где работал частным детективом. Вскоре купил квартиру и забрал всю семью в столицу. Сейчас все дети Ани уже школьники. А тяга к рисованию обнаружилась только у младшей, Полинки. Старшие дети увлечены точными науками и компьютером. Наверное, пойдут по моим стопам…
– А Аня развивается как художник? Все-таки в Москве большие возможности, есть творческие круги, где можно черпать вдохновение…
– Я бы сказала, она сейчас возвращается к творчеству. У нее было несколько выставок в Никополе и Кривом Роге. Свои работы она выставляет в Интернете. Иногда ее картины покупают. Многие работы дарит. Конечно, дети отнимают много времени. Но с особым вдохновением она работает в Никополе, в Крыму…У нее всегда с собой этюдник и краски. Дети загорают на пляже, а она – пишет. Хотя привозит картины и из Москвы.
– Так, значит, талант беспризорен? Проявляется у кого хочет, без всякого родительского влияния и ген?
– Не знаю даже… Моя мама была художественной вышивальщицей. Ее работы были хорошо известны в нашем городе. И моя сестра Лариса – большая умница, скрипачка. Возможно, сказались гены… Хотя, с другой стороны, я дочку всегда от всего оберегала. Если она спала, то я даже телевизор не включала, настолько чуток был ее сон. И на даче не помню, чтобы она помогала… Но это не лень и не эгоизм. Творче¬ские люди все непростые Они, можно сказать, не от мира сего. Художника можно понять только по его творчеству.
Ольга КУЧЕГУРКОВА,
«Репортер»
