К войне нельзя подготовиться заранее. Сегодня ты обычный школьник — флиртуешь с одноклассницами и думаешь, в какой ВУЗ будешь поступать. А завтра прячешься в подвале, надеясь, что тут снаряд не достанет. Мне было 17, когда началась заварушка: я вживую видел, как процветающий мегаполис-миллионник превратился в полупустую коробку из бетона.
Место, где я родился и живу, сейчас называют по-разному, в зависимости от идеологических предпочтений. Я называю его Донецком. Строить из себя политического аналитика и давать какую-то оценку не буду — это скучно, пошло и вообще бесполезно. Зато у меня есть истории — как разваливается привычная цивилизация, когда в город приходит война, и что потом делать дальше. Ведь трупы уносят, но жизнь продолжается: люди работают, ходят в кино, встречаются, женятся. И... меняются до неузнаваемости.
За несколько лет войны я выработал привычку несколько раз думать, прежде чем доставать смартфон и что-то снимать, даже в оживлённом центре города. Неосторожная фотография, на которую попало здание правительственной важности, почти наверняка вызовет интерес милиции, а с ним и неприятную беседу: кто ты такой, зачем снимаешь стратегически важные объекты. И это лишь один из тысячи нюансов, которые накрывают в городе, опалённом войной. Остальные — в этом тексте.
SIM-карты — по одной в руки
Ситуация со связью в Донецкой области напоминает длительное путешествие на барахлящей машине времени: вот мы вместе со всем миром движемся к светлому будущему, и р-раз! — скрип, искры, вопли, проклятия — возвращаемся в эру до мобильных телефонов.
Сейчас с интернетом всё хорошо: дома 100 мегабит, на смартфоне сносный 3G и относительно стабильное соединение. Но полгода назад было совсем несмешно. Одним мрачным зимним утром все с ужасом увидели на своих гаджетах надпись «нет сети». Перебои и раньше случались, поэтому паники не было, пока не опубликовали обращение правительства: вышки украинского оператора Vodafone сломаны, восстанавливать их никто не собирается.
К слову, остальные провайдеры прекратили работу ещё раньше, и единственной альтернативой был «Феникс» — сырая и нестабильная связь от государственной конторы. Проблема «Феникса» была в том, что SIM-карты в магазинах не продают — только в отделениях почты. Повезло тем, кто заранее, предположив подобное развитие событий, купил симку «Феникса». Остальным пришлось стоять в длинных очередях, причём примерно с шести утра. Очереди образцовые, в лучших традициях: с постоянными скандалами, выдачей порядковых номеров и разборками формата «женщина, имейте совесть, я с ребёнком!». Карточек на всех не хватало, кто-то приходил к отделению несколько дней подряд. Как будто этого мало — к делу подключились спекулянты. Они брали охапку симок и перепродавали с тройной наценкой. Лишь месяц спустя выдачу карт стали жестко регулировать — по одной в руки и по паспорту.
Однако с получением SIM-карты страдания не заканчивались — только начинались. Чтобы поговорить по телефону через «Феникс», нужно было подрулить к окну или выйти на улицу. Иначе в трубке будет не голос живого человека, а экспериментальное техно, бьющее по ушам индустриальным шумом и невнятными обрывками фраз. Но и это было не главной сложностью.
С «Феникса» не удавалось позвонить на Vodafone и наоборот. Поэтому связь с пожилыми родственниками из условного Киева, которые никогда не слышали про IP-телефонию, благополучно оборвалась. А ещё «Феникс» нельзя было привязать к электронным кошелькам — сервисы просто считали, что такого номера не существует. Но в некоторых местах на окраине Донецка всё же осталось несколько точек, до которых «добивал» украинский оператор. Отсюда родилась ещё одна идея для сурового стартапа: водители устраивали экспедиции к подобным «местам силы», за что народ благополучно платил, чтобы поговорить с близкими и получить оповещение от украинского банка о начисленной пенсии.
Страшное дело: оказывается, страховые выплаты не распространяются на ущерб от войны. Обычно об этом не задумываешься — ну какая тут война может быть? Даже землетрясение или внезапный визит НЛО ожидаешь скорее. Однако конфликт случился, и летят первые снаряды, разрезая воздух и жилые строения. Владельцы собственных квартир поняли, что рискуют их лишиться и начали продавать недвижимость за смешные деньги, покупая что-то поскромнее в других мегаполисах.
Из Донецка уехало очень много людей. Официальной статистики нет, но по моим личным ощущениям — не меньше сорока процентов, а скорее всего и больше. Арендная плата у нас очень упала, как и местные зарплаты. Хорошую однокомнатную квартиру в центре с отличным ремонтом можно запросто снять за семь тысяч рублей.
ДНР — это особое измерение: в нём живёт то, чего как бы и не существует официально. Например, вузы. Когда началась война, крупные университеты переехали в подконтрольные Украине города: ДонНУ — в Винницу, ДНМУ — в Краматорск.
Но физически они никуда не девались — здания-то на месте. И оставшиеся в Донецке преподаватели и деканы продолжили работать, приняв новое начальство и слово «Республиканский» в названии учебного заведения.
«Диплом донецких вузов не котируется нигде — даже в России»
Логично предположить, что самые амбициозные сотрудники не станут оставаться в непризнанной республике, а переберутся в Украину — строить карьеру в официальном вузе с международной лицензией и понятным алгоритмом профессионального роста. Так появилась первая серьёзная проблема образования в Донецке — нехватка кадров и высококлассных специалистов.
Места деканов и заведующих заняли люди, которые пять лет назад и мечтать не могли о такой должности. А преподавателями стали студенты магистратуры 20-25 лет, у которых ноль профессионального опыта по своей специальности.
Трудности есть и со студентами: как минимум половина школьных выпускников уезжает в Россию или Украину, самые удачливые — ещё дальше. Желающих учиться в местных университетах очень мало, но аудитории кем-то нужно заполнять, чтобы профессора не остались без зарплаты. Требования к абитуриентам снижаются, конкурса почти нет — чтобы получить высшее образование в Донецке, достаточно лишь желания.
Но главная проблема в другом. Студент, честно отучившись несколько лет, планирует забрать диплом и начать зарабатывать деньги. Вот только не всё так просто. Документы местных учебных заведений не котируются за пределами республики — даже в России, не говоря уже о Европе. А значит, выпускникам, решившим трудиться по своей специальности, придётся искать вакансии исключительно в родном городе или области.
Бары — до комендантского часа
Хотя до войны Донецк и не был центром тусовочной жизни, несколько легендарных баров и клубов в центре работали круглосуточно. Теперь же они закрылись, а оставшиеся с трудом выживают — действует комендантский час. Ещё месяц назад это значило, что после 23 часов находиться на улице нельзя, даже в своём дворе. За соблюдением этого правила следят патрули — на машинах и пешком. Тех, кто не успел добраться домой вовремя, ждёт неприятный остаток ночи: доставят в отделение и продержат до утра. Сейчас комендантский час продлили до 01:00.
Несколько лет назад, когда закон только приняли, ночные клубы выкручивались: например, в одиннадцать вечера запирали двери, до утра не выпуская гостей. То ли идея не понравилась посетителям, то ли пожарной инспекции — во всяком случае от неё пришлось отказаться.
Так что бывшие центры ночных тусовок теперь больше похожи на утренники в детском саду — к десяти вечера все вечеринки заканчиваются, трезвые клиенты отправляются по домам. Особенно грустно за старшеклассников: на своём выпускном у них нет возможности последовать старой традиции и встретить рассвет с захмелевшими одноклассниками.
Зарплата — тысяч восемь
В спокойные времена Донбасс был одним из самых материально обеспеченных регионов Украины — по уровню средней зарплаты с ним соперничать могли разве что Киев и Харьков. Достаточно сказать, что дончане вживую видели в своём городе Рианну и Бейонсе — звёзды мирового класса регулярно приезжали на стадион «Донбасс Арена», который долгое время считался лучшим в Восточной Европе.
Дело в том, что в Донбассе родилось много нынешних миллиардеров, которые вкладывали серьёзные финансы в развитие родного мегаполиса: открывали общественные пространства, выплачивали гранты талантливым студентам и поддерживали благотворительные фонды. Даже концерты американских знаменитостей были не бизнес-проектом, а чем-то вроде жеста благодарности городу — смешная цена билетов никак не могла покрыть сумасшедшие затраты на организацию мероприятия, не говоря уже о какой-то прибыли.
Сегодня при стоимости жизни, сравнимой с российской провинцией, дончане зарабатывают и того меньше. В 18 лет я был торговым агентом и получал 7-8 тысяч рублей — такая зарплата считается достойной при отсутствии опыта. Иногда попадаю на вакансии санитаров или лаборантов с окладом в 4-5 тысячи. Как жить на такие деньги — не очень понятно. Это одна из главных причин, почему молодые ребята с амбициями делают всё возможное, чтобы уехать подальше.
Человек, впервые приехавший в столицу ДНР, вряд ли сразу увидит серьёзные отличия от стандартного российского города. По тротуарам солдаты не маршируют, а танки на центральных улицах скорее исключение из правил, чем привычное дело. Однако приезжие не знают о такой штуке, как «законы военного времени». Это набор привилегий и дополнительных полномочий для военнослужащих и сотрудников милиции, подразумевающий, что они могут «действовать по обстоятельствам», не придерживаясь инструкций.
Опять же: идёт война, необходимость экстренных мер понятна. С другой стороны, часть патрульных злоупотребляют этой мерой, пуская в ход весь арсенал дополнительных полномочий. Среди бела дня вас могут обыскать — просто потому, что вы тинейджер и вполне можете держать в карманах пакетик чего-то запрещённого. В остальном местные правоохранители не особо отличаются от российских или украинских коллег. Разве что внешним видом: вместо формы полиции они носят камуфляж, а вместо кобуры на ремне — автомат Калашникова.
Без аэропортов и вокзалов
К чемпионату Европы в моём городе построили аэропорт стоимостью 800 миллионов долларов. Один из лучших, если не лучший в стране. Он круто выглядел и отлично работал — пропускал 3100 пассажиров в час. «Борисполь» в Киеве, к примеру, обслуживает в 2,5 раза меньше.
Сейчас аэропорт уничтожен, и жители Донецка едут в Ростов. Между городами 200 километров, но дорога отнимает четыре-пять часов из-за двух контрольных пунктов, а стоит минимум тысячу рублей в одну сторону.
Но самолёты — это не так обидно. Всё-таки, если есть деньги на авиабилет, найдётся и пара тысяч «лишних» рублей. Гораздо досаднее с поездами. Украина — та страна, где очень дёшево и комфортно путешествовать железной дорогой. Снова спасибо Евро-2012. Путь расстоянием в 700 километров с востока страны в Киев обойдётся в 20 долларов — за билет в первый класс скоростного поезда Hyundai. Но жители Донецка этим даром свыше насладиться не успели — вокзал закончился. Его тоже за два года до войны обновили.
Ближайшая станция в ста километрах — пустяки, правда? Да как сказать. Если вам нравится проходить блокпосты, стоять в очередях, отвечать на вопросы невыспавшихся военных и пользоваться придорожными будками-сортирами, то да, пустяки. Как результат, 100-километровый отрезок Донецк — Константиновка потребует столько же времени и денег, сколько и 700-км маршрут Константиновка — Киев.
Но, пожалуй, самый экзотический атрибут такого путешествия — пропуск на выезд в Украину. Оформляется он, к счастью, бесплатно — на официальном сайте СБУ. Нужно заполнить анкету, в которой указываются паспортные данные, цель поездки и срок пребывания вне зоны боевых действий. Оформляют до десяти рабочих дней, каждый год пропуск нужно обновлять. Холодным умом понимаю необходимость такой меры. Но когда задумываешься, что тебе, человеку XXI века, нужно отчитываться перед кем-то, чтобы поехать в соседний город, — злость берёт жуткая.
Донбасский «Макдональдс»
Скажу честно, до войны я очень гордился своими убеждениями насчёт консьюмеризма: покупал одежду в секонд-хендах, ходил с кнопочным чёрно-белым телефоном и предпочитал покупки с рук сетевым гипермаркетам с пошлыми лозунгами.
Но когда в городе разом закрываются все международные сети, завоет даже самый прожжённый антикапиталист. Apple, Zara, Bershka, Colin’s, McDonalds, Nike, Adidas, Puma, — официально этих брендов у нас больше нет. Но не фактически — нашлись частные предприниматели, которые везут товары со стоков и продают здесь дороже новых коллекций. Правда, всегда есть шанс, что вещь будет контрафактной — лично я встречал халтурную подделку под «Найк» в крупнейшем торговом центре.
А ещё у нас знаменитая сеть фастфуда «ДонМак» с нелепой до абсурдности историей: начались боевые действия, настоящий «Макдональдс» в панике побросал точки и покинул территорию региона. Да так быстро, что всё оборудование и мебель остались на своих местах. Помещения пару лет стояли заброшенными, пока какой-то предприимчивый бизнесмен не решил возродить всеми любимый «Мак» под новым соусом. Так миру предстал «ДонМак», который как бы и не McDonald's, но очень старается быть на него похожим: в кухне, интерьере да и концепции в целом.
Как получать сразу две пенсии
Банки тоже свернули свои отделения: украинские, российские, международные. Банкоматы не работают, картой не воспользуешься, кредит не возьмешь. Напомню, война началась, когда мне было 17 — поэтому пластиковой картой я впервые обзавёлся в 20 лет.
В ДНР платят мало, поэтому ребята, включая меня, переходят на удалённую работу или фриланс. Как же они получают деньги, если нет банкоматов? Во время войны в городах выросли точки-обналички, которые работают со «Сбербанком» и электронными кошельками «Киви» и «Вебмани». Чтобы забрать кровные, надо прийти в такую точку, перевести на её счёт рубли, а на руки получить наличные. Минус комиссия — от пяти до десяти процентов.
К слову, о «предприимчивости» местного населения — пенсионеры пользуются тем, что у Донецкой области и Украины нет прямого доступа к базам друг друга. Потому старушки с радостью получают обе пенсии, украинскую и республиканскую.
Покупки онлайн — через водителя
Окей, у нас нет сетевых магазинов и интернет-банкинга. Что из этого следует? Правильно, с онлайн-покупками тоже проблема. Все отделения почтовых служб Украины закрылись ещё несколько лет назад, а курьерские компании сюда не едут. Крупные сети вроде «Розетки», например, так и пишут при оформлении заказа: «в Донецкую область временно не доставляем». Есть, конечно, местные онлайн-площадки, но ассортиментом они не радуют. И снова на выручку приходит «военный навык» находить выход в тупиковых ситуациях. Проблема с доставкой решается так:
Связываешься с любым из сотен водителей, которые регулярно возят людей в Украину. Берёшь его данные и договариваешься, где ему удобно забрать посылку. Во время заказа вписываешь его данные вместо своих. Через неделю получаешь заказ, платишь пару сотен рублей человеку за хлопоты и радуешься дефицитному товару.
Таким образом таксисты, курсирующие между Донецком и Украиной, превратились в очень важную и почитаемую касту — этаких проводников в большой мир. Несмотря на сложную и нервную работу (попробуйте пять дней в неделю по 12 часов за рулём сидеть), они всегда воспитанные и честные. Наверное, поэтому дончане доверяют им серьёзные суммы, которые передают родственникам в другие регионы. Тут вы ждёте, очевидно, истории про воровство и исчезновения водителей, но нет — ничего подобного я не слышал.
Что произошло со мной
Когда тебе семнадцать, ты с энтузиазмом и интересом воспринимаешь любые политические волнения в твоей стране, не задумываясь о возможных последствиях. Как говорил Джордж Карлин, «ты надеешься, что в какой-то момент станет ХУЖЕ».
Честно скажу, первые атаки я не застал — отец вывез всю семью на несколько месяцев на море. В сентябре четырнадцатого мы возвращались обратно домой, и я впервые увидел блокпосты и солдатов с оружием. Нас остановили украинские военные, проверили документы. Через триста метров — уже ДНР. Один из солдат сказал нам: «Вы домой, ребят, да? Давайте проезжайте, только быстрее, а то по нам сейчас “Грады” работать будут».
Отец вдавил педаль в пол, мама побледнела. А я не мог взять в голову, как те молодые ребята, с которыми мы общались три минуты назад, сейчас будут убивать друг друга. Не запугивать или бить морду — натурально убивать, желательно наверняка. Я услышал падающие снаряды, потом — крики. В этот момент понял, что теперь точно можно использовать слово «война».
«Я могу заново открыть жизнь в цивилизации»
За несколько лет я отвык от мирной жизни: нет больше ночных прогулок, забитых полок продуктовых и фейерверков по вечерам. Иногда чувствую себя одичавшим. И мне это чертовски нравится. Есть возможность заново открыть прелести будничной городской жизни, снова получать удовольствие от базовых вещей, которые простых людей уже не цепляют.
Однажды я ехал на поезде в столицу другой страны. На борту был приличный вай-фай, которые временами «проседал» на пустынных участках пути. В один из таких моментов мой сосед, усердно работающий за ноутбуком, начал многозначительно вздыхать и нервно бить по кнопкам. Через несколько минут он бросил попытки, откинулся на спинку кресла и трагично подытожил: «жесть».
«Идиот, — подумал я. — Ты понятия не имеешь, что такое жесть»...
Источник: http://www.citynews.net.ua/
