Фронтовые дороги корреспондента. Часть 1
Как только отряд десантников, игравший по плану операции демонстрирующую роль, высадился в ночь с 3 по 4 февраля 1943 года на Мысхако, а затем в силу создавшейся обстановки превратился в основной, Борзенко переправился туда вместе с новой большой группой моряков. Он ежедневно посылал оттуда в «Знамя Родины» короткие, яркие корреспонденции, рассказывающие о мужестве воинов, успешно отражающих огромной силы контрудары противника.
Десантники образно называли отвоеванную у врага узкую полоску земли на берегу Черного моря «Малой землей». Существование «Малой земли» имело большое значение. За время оккупации города ни один вражеский корабль не прошел в Новороссийский порт. А Новороссийск был узлом стратегически важных дорог. Сергей Борзенко находился среди десантников. Более четырех месяцев он пробыл на плацдарме. Бойцы его знали и между собой называли «журналистом с автоматом».
Семь месяцев окруженный противником и морем десант героически сражался на небольшом участке земли. Бой шел на море, на земле, в небе… «Малая земля, – писал Борзенко в книге «Жизнь на войне», – стала родиной мужества и отваги. Со всех сторон спешили туда отчаянные души, горевшие неугасимой местью. Тот, кто попадал на плацдарм под Новороссийск, становился героем. Семь месяцев вражеские самолеты и пушки вдоль и поперек перепахивали землю, на которой не осталось ничего живого – ни зверей, ни птиц, ни деревьев, ни травы. Никого, кроме советских воинов…».
Но и на этой прокаленной земле жизнь торжествовала над смертью. Под грохот и разрывы бомб Борзенко «ухитрился» написать повесть «Повинуясь законам Отечества», в которой отразил подвиг героев «Малой земли». В конце октября 1943-го командование Северо-Кавказского фронта во взаимодействии с Черноморским флотом решило высадить со стороны Тамани через Керченский пролив крупный десант в занятый врагом Крым. 30 октября в два часа ночи, когда только что в свет вышел свежий номер «Знамени Родины», редактор В. Верховский собрал на экстренное заседание сотрудников и по большому секрету сообщил, что для десанта на полуостров уже все подготовлено.
– Наш корреспондент, – сказал Верховский, – пойдет с батальоном морской пехоты. Газету на завтра сверстаем, но выпуск задержим до получения материала о высадке. На сообщение об этом оставляем пятьдесят строк!
Журналистам было понятно, что десантная операция не может обойтись без жертв, и ждали, что дальше скажет редактор.
– Кто желает добровольно пойти с десантом? – прозвучал голос Верховского.
Первым встал Борзенко:
– Я!
– Хорошо, – отозвался редактор. – Я так и думал, Сережа. С тобой пойдет связной. Он будет доставлять твои корреспонденции в редакцию.
Утром следующего дня Борзенко выехал на Тамань, чтобы найти там полк 318-й Новороссийской дивизии, который должен был первым переправиться через пролив и ворваться в Крым. К полку был придан отдельный батальон морской пехоты капитана Белякова. С ним военком и решил двинуть на операцию. В ночь на 1 ноября 1943 года в шторм перегруженные до отказа суда отчалили от Тамани и Борзенко ушел с десантом на Эльтиген. Накрывшись плащ-палатками, бойцы сидели в мотоботах, в гребных баркасах и даже на плотах, поставленных на пустые железные бочки. Пробирающий до костей ветер испытывал крепость бортов остервенелыми темными волнами, которые начали заливать мотобот. С неприятельского берега по небу и морю шарили прожекторы. Внезапно сплошную черноту ночи разорвали яркие взрывы – три наших катера напоролись на мины. Всё, гитлеровцы обнаружили десант. Ну всё, сейчас начнется. Включив дополнительные прожекторы, выхватившие из мрака десятки мотоботов, немцы открыли ураганный огонь. Суденышко, на котором был Сергей, шло к крымскому берегу полным ходом. Разорвавшийся рядом снаряд вывел из строя один из моторов. Но мотобот все же продолжал идти. Вскоре он врезался в прибрежный песок, и морская пехота с криками: «Ур-р-ра», не мешкая с высадкой, попрыгала в ледяную воду. Моряки быстро выгрузили на руках пушку и пулеметы. И надо же – прямо перед ними оказался железобетонный дот, из которого беспрестанно бил крупнокалиберный пулемет. Капитан Николай Беляков бросился к нему с группой бойцов. В амбразуру полетели противотанковые граната. Дот умолк.
В своей книге «Жизнь на войне» С. Борзенко пишет: «Я добежал до группы бойцов, атакующих огромный дот, издали показавшийся курганом. Пулемет уже был разбит гранатой, но два автомата строчили из амбразуры. Вдвоем с оказавшимся рядом красноармейцем забегаем с тыльной стороны дота. На бетонной лестнице показался фашистский офицер, дал очередь из автомата, свалил красноармейца, пулей сбил с меня фуражку, с кожи счесал прядку волос. Я дернул за спусковой крючок своего ППД, но… выстрела не последовало. Диск был пуст! Раздумывать было некогда. Со всей силой, с ходу, я ударил носком сапога врага в лицо. Он качнулся, выронил автомат. В руках у меня оказался наган. Раздался сухой щелчок выстрела, офицер упал. На шее его висел новенький железный крест. Я сорвал его и сунул в карман – на память».
Десантники выбили неприятеля из прибрежного поселка. Начали наступление на высоты. Над головами бойцов пролетали самолеты из женского авиационного полка Е. Д. Бершанской. Снижаясь над прожекторами, они стреляли из пулеметов и разбивали их. Все поглядывали вверх. Как вовремя прилетели летчицы! С рассветом противник бросил свежие силы, стремясь любой ценой уничтожить десант, но моряки стояли насмерть. И тут Борзенко вспомнил, что он – не совсем боец, а корреспондент, что редакция ждет от него материал. Он вбежал в ближайший дот и быстро набросал для первой полосы газеты корреспонденцию в пятьдесят строк. В ней упоминал офицеров, храбро сражавшихся во время высадки: Николая Белякова, Петра Дейкало, Платона Цикаридзе, Петра Жукова. Потом правительство присвоило им звание Героя Советского Союза.
Очень важно было дать знать на большую землю, что они не погибли, а зацепились за плацдарм и продолжают вести бой. Едва он поставил точку в заметке, как в дом угодил снаряд. На голову Сергею обрушились камни, пол заходил под ногами. Еще немного – и он потерял бы сознание. Связной влил ему в рот глоток водки из фляги. Оклемавшись, Борзенко завернул корреспонденцию в противоипритную накидку, чтобы бумага не намокла в воде, и послал ее со связным Ваней Сидоренко назад. Тот в подожженном снарядом мотоботе прошел под лавиной огня, сквозь шторм и зловещие шары плавучих мин благополучно доставил первую весточку с Крыма в Тамань.
В штабе армии не знали о результате десанта. Ставка запрашивает штаб, а тот уточняет сведения об успехе операции… в армейской газете! Потом, ближе к полудню, самолет сбросил на плацдарм специальные мешки с боеприпасами, водой, сухарями, консервами и… пачками газет с той самой заметкой в пятьдесят строк: «Наши войска ворвались в Крым». Она заканчивалась словами: «Впереди – жестокие бои за расширение плацдарма».
Говорят, что фронтовые корреспонденты обладали каким-то особым даром: чем сложнее обстановка, чем больше опасность, тем сильнее у них было желание писать, но писали они о самом главном, о чем нельзя умолчать. Видимо, отлично понимали, что многословия, легковесности и лишнего «украшательства» им не простят читатели: и те, кто сражался рядом в одной траншее, и те, кто будет спустя много лет читать пожелтевшие страницы фронтовых газет…
Майор Борзенко писал торопливо. Близкие разрывы сотрясали землю. Песок, просачиваясь сквозь бревна наката, попадал на почерневшие от копоти листки блокнота.
– Товарищ майор! Катер! – по ступенькам, тяжело топая, вбежал часовой. Борзенко оторвался от записей. По исчерненному пенными барашками волн заливу, маневрируя между фонтанами взрывов, приближался к берегу торпедный катер. Едва он пристал к берегу, матросы принялись сбрасывать ящики с боеприпасами и продуктами.
Через несколько минут, несмотря на близкий посвист пуль, Борзенко был уже у катера. Встретился с командиром – молодым капитан-лейтенантом.
– Доставь-ка, братец, мою корреспонденцию в редакцию!
– Э, так вы и есть тот самый корреспондент! – глаза морского офицера весело заблестели. – Конечно, доставим!
Майор Борзенко передал моряку репортаж, завернутый в противоипритную накидку. Катер отчалил и с ходу рванул к противоположному берегу – только грива пены позади. Но вражеский снаряд оказался проворнее катера, нагнал зеленое суденышко. Когда развеялся дым, Борзенко увидел тонущий катер и трех моряков, пытавшихся спастись на резиновой лодке. Следующий снаряд накрыл и их…
А спустя три дня на плацдарм сбросили газеты. И майор прочел… свой материал! Случай в военной журналистской практике невероятный, но факт оставался фактом. И только потом, вернувшись в редакцию, Борзенко узнал продолжение истории, которая приключилась с его репортажем. Утром к берегу прибило тело моряка. Саперы понесли убитого к братской могиле. По дороге заметили в бушлате сверток. Развернули исписанные торопливым почерком листки. Прочитали – и без труда догадались: заметки с того берега. Командир саперов послал одного из солдат в редакцию – передать рукопись. Фамилию этого командира установить не удалось, но он, безусловно, хорошо понимал истинную силу слова, рожденного на военном плацдарме.
Сергей Борзенко выполнял в эти трудные дни две роли: военкора армейской газеты и воина. Ему не раз приходилось участвовать в отражении вражеских вылазок, самому подниматься в атаку, находясь в гуще сражений. После боя, устроившись где-нибудь в полуразрушенном блиндаже, он склонялся над очередной корреспонденцией. После заголовка ставил: «день второй», «день третий»… Командование соседнего подразделения, узнав из газеты «Знамя Родины» о том, что среди десантников находится ее военкор, обратилась к командиру полка с просьбой прислать Борзенко к ним. Журналист немедленно перебрался в это подразделение и уже через день рассказал в газете о подвигах его бойцов.
Много дней и ночей удерживали десантники небольшую полоску берега. И это при том, что в отдельные дни гитлеровцы проводили до 17–19 контратак. В Эльтигене и Камыш-Буруне не осталось ни одной пяди земли, которая не была бы перепахана вражескими снарядами, бомбами и минами. Редактор «Знамени Родины» В. Верховский писал Сергею на плацдарм 10 ноября:
«Тов. Борзенко!
Газету нашу Вы, видимо, получаете и имели возможность убедиться, что все, до последней строчки, печатаем. Должен Вас прямо расхвалить за работу. Прекрасно осветили первые дни десанта. В газете это была сенсация. В эти дни начинали читать газету с Ваших корреспонденций. Я был свидетелем, как Леселидзе (К. Н. Леселидзе, командующий 18-й армией), не отрываясь, читал Вашу корреспонденцию. Хорошо отзывается и другое начальство. Сейчас ждет от Вас новых материалов… Через некоторе время постараюсь Вас подменить.
Горячий привет от всех товарищей. Верховский».
Семнадцать суток провел Борзенко вместе с десантниками в беспрерывных сражениях на Керченском берегу. А когда вернулся в редакцию, друзья стали поздравлять его, показывали гранки свежего Указа. За геройский подвиг во время форсирования Керченского пролива и захвата плацдарма на полуострове Президиум Верховного Совета СССР Указом от 17 ноября 1943 года присвоил звание Героя Советского Союза Сергею Александровичу Борзенко. Первому из советских журналистов!
В августе 1944 года С. Борзенко перешел на работу в газету «Правда» в военный отдел и был утвержден военным корреспондентом на І Украинском фронте. Его приход в «Правду» с удовлетворением встретила вся военкоровская братия, а также все правдисты.
Прощаясь с Борзенко, главный редактор «Правды» П. Н. Поспелов сказал ему в качестве напутствия: «Пишите больше, записывайте в блокнот интересные факты. Я говорю об этом всем военкорам. После войны очень пригодятся». И зная бойцовский характер Сергея, добавил по-отцовски: «Вы, пожалуйста, того, не лезьте без надобности туда, где вам быть не всегда обязательно, не рискуйте зря!».
С этого времени начался новый, ответственный этап в журналистской деятельности Сергея Борзенко. Он стал регулярно выступать на страницах «Правды» с превосходными корреспонденциями, репортажами и очерками. Он писал о форсировании верхней Вислы, об освобождении юга Польши, Силезии, прорыве советских войск к Одеру, был свидетелем освобождения Бухареста, Варшавы, Будапешта, Белграда, Праги. В своих рассказах и очерках «Марш через Румынию», «Югославские встречи», «В Польше», «Обновление Вены» – ярко выражены смелость, мужество, героизм наших воинов.
После войны работал корреспондентом в Югославии, Индии, Бирме, Северной Кореи, Сирии, Ливане. В «Правде» печатаются его корреспонденции из-за рубежа. Позже под названием «Зарубежные очерки» они вошли в сборник «События и люди». С. Борзенко дружил с Михаилом Шолоховым.
Его очерки о первых космонавтах были высоко оценены читателями. В литературной записи С. Борзенко и Н. Денисова вышла известная книга Ю. А. Гагарина «Дорога в космос».
Выходят его книги «Повинуясь законам Отечества», «Утоление жажды», «Семья», «Корея в огне», «Баллада о песке и крови», две книги романа «Какой простор».
В октябре 1979 года никопольчане установили мемориальную доску с барельефом С. А. Борзенко на здании старой восьмилетней школы №3 (бывшая школа Бабушкиной), где учился известный писатель и журналист. На мемориальной доске написано: «В этом здании в 1918–1922 гг. учился писатель Герой Советского Союза Борзенко С. А.».
Когда следопыты из школы №2 г. Никополя написали об этом в редакцию газеты «Правда», то получили ответ: «Редакционная коллегия газеты «Правда» и друзья С. А. Борзенко выражают вам, дорогие ребята, большую благодарность за память о нашем дорогом коллеге, замечательном человеке, Герое Советского Союза С. А. Борзенко. Желаем успехов в учебе, общественно-политической работе и в вашем благородном деле по увековечению памяти героев войны».
В Харькове и Никополе есть улицы имени Сергея Борзенко.
Но я хочу сказать еще об одной улице Сергея Александровича Борзенко. Она широко пролегла в сердцах людей – читателей его талантливых произведений. И она никогда не зарастет травой забвения.
Источник http://ntm.net.ua/
